Первое вступление в поэму
Уважаемые
товарищи потомки!
Роясь
в сегодняшнем
окаменевшем говне,
наших дней изучая потемки,
вы,
возможно,
спросите и обо мне.
И, возможно, скажет
ваш ученый,
кроя эрудицией
вопросов рой,
что жил-де такой
певец кипяченой
и ярый враг воды сырой.
Профессор,
снимите очки-велосипед!
Я сам расскажу
о времени
и о себе.
Я, ассенизатор
и водовоз,
революцией
мобилизованный и призванный,
ушел на фронт
из барских садоводств
поэзии —
бабы капризной.
Засадила садик мило,
дочка,
дачка,
водь
и гладь —
сама садик я садила,
сама буду поливать.
Кто стихами льет из лейки,
кто кропит,
набравши в рот —
кудреватые Митрейки,
мудреватые Кудрейки —
кто их к черту разберет!
Нет на прорву карантина —
мандолинят из-под стен:
«Тара-тина, тара-тина,
т-эн-н…»
Неважная честь,
чтоб из этаких роз
мои изваяния высились
по скверам,
где харкает туберкулез,
где блядь с хулиганом
да сифилис.
И мне
агитпроп
в зубах навяз,
и мне бы
строчить
романсы на вас,—
доходней оно
и прелестней.
Но я
себя
смирял,
становясь
на горло
собственной песне.
Слушайте,
товарищи потомки,
агитатора,
горлана-главаря.
Заглуша
поэзии потоки,
я шагну
через лирические томики,
как живой
с живыми говоря.
Я к вам приду
в коммунистическое далеко
не так,
как песенно-есененный провитязь.
Мой стих дойдет
через хребты веков
и через головы
поэтов и правительств.
Мой стих дойдет,
но он дойдет не так,—
не как стрела
в амурно-лировой охоте,
не как доходит
к нумизмату стершийся пятак
и не как свет умерших звезд доходит.
Мой стих
трудом
громаду лет прорвет
и явится
весомо,
грубо,
зримо,
как в наши дни
вошел водопровод,
сработанный
еще рабами Рима.
В курганах книг,
похоронивших стих,
железки строк случайно обнаруживая,
вы
с уважением
ощупывайте их,
как старое,
но грозное оружие.
Я
ухо
словом
не привык ласкать;
ушку девическому
в завиточках волоска
с полупохабщины
не разалеться тронуту.
Парадом развернув
моих страниц войска,
я прохожу
по строчечному фронту.
Стихи стоят
свинцово-тяжело,
готовые и к смерти
и к бессмертной славе.
Поэмы замерли,
к жерлу прижав жерло
нацеленных
зияющих заглавий.
Оружия
любимейшего
род,
готовая
рвануться в гике,
застыла
кавалерия острот,
поднявши рифм
отточенные пики.
И все
поверх зубов вооруженные войска,
что двадцать лет в победах
пролетали,
до самого
последнего листка
я отдаю тебе,
планеты пролетарий.
Рабочего
громады класса враг —
он враг и мой,
отъявленный и давний.
Велели нам
идти
под красный флаг
года труда
и дни недоеданий.
Мы открывали
Маркса
каждый том,
как в доме
собственном
мы открываем ставни,
но и без чтения
мы разбирались в том,
в каком идти,
в каком сражаться стане.
Мы
диалектику
учили не по Гегелю.
Бряцанием боев
она врывалась в стих,
когда
под пулями
от нас буржуи бегали,
как мы
когда-то
бегали от них.
Пускай
за гениями
безутешною вдовой
плетется слава
в похоронном марше —
умри, мой стих,
умри, как рядовой,
как безымянные
на штурмах мерли наши!
Мне наплевать
на бронзы многопудье,
мне наплевать
на мраморную слизь.
Сочтемся славою —
ведь мы свои же люди,—
пускай нам
общим памятником будет
построенный
в боях
социализм.
Потомки,
словарей проверьте поплавки:
из Леты
выплывут
остатки слов таких,
как «проституция»,
«туберкулез»,
«блокада».
Для вас,
которые
здоровы и ловки,
поэт
вылизывал
чахоткины плевки
шершавым языком плаката.
С хвостом годов
я становлюсь подобием
чудовищ
ископаемо-хвостатых.
Товарищ жизнь,
давай
быстрей протопаем,
протопаем
по пятилетке
дней остаток.
Мне
и рубля
не накопили строчки,
краснодеревщики
не слали мебель на дом.
И кроме
свежевымытой сорочки,
скажу по совести,
мне ничего не надо.
Явившись
в Це Ка Ка
идущих
светлых лет,
над бандой
поэтических
рвачей и выжиг
я подыму,
как большевистский партбилет,
все сто томов
моих
партийных книжек.
Анализ стихотворения «Во весь голос» Маяковского
Одним из последних произведений Маяковского стало стихотворение «Во весь голос» (1929-1930 гг.). Изначально поэт задумывал его как вступление к эпической поэме, полностью посвященной грандиозной картине строительства социализма. Планы Маяковского не получили дальнейшего развития, поэтому стихотворение рассматривается как законченное.
К концу 20-х гг. Маяковский все чаще испытывает разочарование от действительности, которое обостряется неудачами в личной жизни. Поэт продолжает находить изъяны в советском обществе и выступает с их осуждением. К этому времени уже складывается жесткая идеологическая линия, которую запрещено переступать. Несмотря на прошлые заслуги, творчество Маяковского подвергается резкой критике. Его возражения никого не интересуют. Поэт понимает, что коммунистические лозунги о свободе и равноправии – всего лишь ширма. Не добившись понимания, он пишет предполагаемый пролог «Во весь голос», в котором обращается к будущим поколениям, достигнувшим коммунизма.
Один из главных приемов произведения – антитеза. Маяковский противопоставляет действительность счастливому будущему. Поэт ведет мысленный разговор с будущим исследователем. Он хочет развернуть перед ним истинную картину жизни в свое непростое время. Автор называет себя «ассенизатором», «водовозом». Этим он подчеркивает, что люди, живущие во время революции, не гнушались ради великой цели самой черной и неблагодарной работой. Они знали, что их труды будут оправданы.
Маяковский уверен, что тоже мог бы «строчить романсы». Это намного спокойнее и прибыльнее. Но он не стремился к благополучию, так как понимал нужды общества. Свое творчество поэт сравнивает с «грозным оружием», способным пробиться через века и удивить потомков своей мощью. Слова и рифмы Маяковского – непобедимое войско, рвущееся в бой.
В стихотворении вообще очень много слов и фраз, связанных с войной. Тем самым поэт делает скрытый упрек своим критикам. Он напоминает людям, живущим в мирное время, что когда-то был в первых рядах сражающихся за светлые идеалы и не щадил своей жизни. Революционное поколение было воспитано не на философских спорах и рассуждениях («диалектика… бряцанием боев… врывалась в стих»).
Маяковский считает, что своим творчеством заслужил достойное место в истории, но не желает, чтобы его возвеличили в бронзе или мраморе. Лучшим памятником для него и для всех павших в боях будет «построенный социализм».
Ради будущего здорового и сильного поколения Маяковский готов терпеть всю грязь и мерзость окружающего мира. Он уверен, что все испытанные им страдания окупятся в будущем. Люди, живущие при коммунизме, даже не смогут представить себе, насколько ужасно жили их предшественники.
Стихотворение «Во весь голос» можно расценить, как утопическую мечту Маяковского. Он сам еще при жизни стал свидетелем краха своих надежд, а обещанный коммунизм до сих пор никому не удалось построить.