Я посетил родимые места,
Ту сельщину,
Где жил мальчишкой,
Где каланчой с березовою вышкой
Взметнулась колокольня без креста.
Как много изменилось там,
В их бедном, неприглядном быте.
Какое множество открытий
За мною следовало по пятам.
Отцовский дом
Не мог я распознать:
Приметный клен уж под окном не машет,
И на крылечке не сидит уж мать,
Кормя цыплят крупитчатою кашей.
Стара, должно быть, стала…
Да, стара.
Я с грустью озираюсь на окрестность:
Какая незнакомая мне местность!
Одна, как прежняя, белеется гора,
Да у горы
Высокий серый камень.
Здесь кладбище!
Подгнившие кресты,
Как будто в рукопашной мертвецы,
Застыли с распростертыми руками.
По тропке, опершись на подожок,
Идет старик, сметая пыль с бурьяна.
«Прохожий!
Укажи, дружок,
Где тут живет Есенина Татьяна?»
«Татьяна… Гм…
Да вон за той избой.
А ты ей что?
Сродни?
Аль, может, сын пропащий?»
«Да, сын.
Но что, старик, с тобой?
Скажи мне,
Отчего ты так глядишь скорбяще?»
«Добро, мой внук,
Добро, что не узнал ты деда!..»
«Ах, дедушка, ужели это ты?»
И полилась печальная беседа
Слезами теплыми на пыльные цветы.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
«Тебе, пожалуй, скоро будет тридцать…
А мне уж девяносто…
Скоро в гроб.
Давно пора бы было воротиться».
Он говорит, а сам все морщит лоб.
«Да!.. Время!..
Ты не коммунист?»
«Нет!..»
«А сестры стали комсомолки.
Такая гадость! Просто удавись!
Вчера иконы выбросили с полки,
На церкви комиссар снял крест.
Теперь и богу негде помолиться.
Уж я хожу украдкой нынче в лес,
Молюсь осинам…
Может, пригодится…
Пойдем домой —
Ты все увидишь сам».
И мы идем, топча межой кукольни.
Я улыбаюсь пашням и лесам,
А дед с тоской глядит на колокольню.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
«Здорово, мать! Здорово!» —
И я опять тяну к глазам платок.
Тут разрыдаться может и корова,
Глядя на этот бедный уголок.
На стенке календарный Ленин.
Здесь жизнь сестер,
Сестер, а не моя, —
Но все ж готов упасть я на колени,
Увидев вас, любимые края.
Пришли соседи…
Женщина с ребенком.
Уже никто меня не узнает.
По-байроновски наша собачонка
Меня встречала с лаем у ворот.
Ах, милый край!
Не тот ты стал,
Не тот.
Да уж и я, конечно, стал не прежний.
Чем мать и дед грустней и безнадежней,
Тем веселей сестры смеется рот.
Конечно, мне и Ленин не икона,
Я знаю мир…
Люблю мою семью…
Но отчего-то все-таки с поклоном
Сажусь на деревянную скамью.
«Ну, говори, сестра!»
И вот сестра разводит,
Раскрыв, как Библию, пузатый «Капитал»,
О Марксе,
Энгельсе…
Ни при какой погоде
Я этих книг, конечно, не читал.
И мне смешно,
Как шустрая девчонка
Меня во всем за шиворот берёт…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
По-байроновски наша собачонка
Меня встречала с лаем у ворот.
Анализ стихотворения «Возвращение на Родину» Есенина
Возвращение на малую родину для каждого человека — это событие, особенно после долгого пребывания где-то далеко. В своих стихах Есенин часто уделяет место селу Константиново, из которого он родом. Возвращаясь домой после десяти лет в Москве, поэт оказывается удивлен переменам и тому, как все становится чуждо. Этому путешествию Сергей Александрович посвятил немало стихов, среди которых в том числе – «Возвращение на родину», написанное в 1924 году. Ключевым событием произведения, вокруг которого разворачивается повествование, стало рефлексивное восприятие героем изменений, как в жизни природы, так и в жизни людей, их быте.
По дороге к дому поэт рассматривает малую родину и вспоминает, насколько хорошо ему было в детстве, юности. Есенин не может даже найти собственный дом, не узнает собственного дедушку, от которого с грустью узнает, что его отец умер, а в живых осталась лишь мать и сестры — но и те изменились до неузнаваемости. Мать постарела, а сестры стали приверженцами нового режима. Подходя к дому, он замечает, что тот изрядно потрепан, а ведь раньше с крыльца мать кормила цыплят. В деревне власть коммунистов, они закрыли церковь и повалили крест. Местным верующим людям негде помолиться и его дед ходит на своего рода исповедь в лес, к деревьям, что бы помолиться хотя бы им.
Узнает он и о том, как изменились сестры. Вместо веры в Бога они теперь верят в Энгельса и Маркса, а вместо настольной Библии их книгой стал «Капитал». Они выбросили с полки иконы — то, что дорого деду и матери поэта, вместо них — портрет Ленина. Они пытаются навязать Есенину свои идеалы, которые чужды, ибо он не читал новых книг и не признает новой «веры» в коммунизм.
Увы, поэта в родном селе уже не узнают — ни соседи, ни старые друзья, ни даже собачонка, которая начала гавкать на нежданного гостя. Он много времени потерял в столице, и жалеет об этом. Есенин очень хотел бы повернуть время вспять, и тогда он, точно поступил бы иначе. Он понимает, что упустил что-то очень важное, он уже не вписывается в это общество, которое живет по иным законам.
Произведение можно отнести к жанру элегия. Стихотворный размер в большей части произведения — ямб, рифмовка кольцевая и перекрестная. Основные литературные приемы — эпитеты (неприглядный быт, родимые места, приметный клен, подгнившие кресты), встречаются и метафоры — «клен машет», «подгнившие кресты застыли с распростертыми руками», «беседа полилась слезами».