Я вижу перед собой лежащего гладиатора…
Байрон.
Ликует буйный Рим… торжественно гремит
Рукоплесканьями широкая арена:
А он — пронзенный в грудь — безмолвно он лежит,
Во прахе и крови скользят его колена…
И молит жалости напрасно мутный взор:
Надменный временщик и льстец его сенатор
Венчают похвалой победу и позор…
Что знатным и толпе сраженный гладиатор?
Он презрен и забыт… освистанный актер.
И кровь его течет — последние мгновенья
Мелькают, — близок час… вот луч воображенья
Сверкнул в его душе… пред ним шумит Дунай…
И родина цветет… свободный жизни край;
Он видит круг семьи, оставленный для брани,
Отца, простершего немеющие длани,
Зовущего к себе опору дряхлых дней…
Детей играющих — возлюбленных детей.
Все ждут его назад с добычею и славой,
Напрасно — жалкий раб, — он пал, как зверь лесной,
Бесчувственной толпы минутною забавой…
Прости, развратный Рим, — прости, о край родной…
Не так ли ты, о европейский мир,
Когда-то пламенных мечтателей кумир,
К могиле клонишься бесславной головою,
Измученный в борьбе сомнений и страстей,
Без веры, без надежд — игралище детей,
Осмеянный ликующей толпою!
И пред кончиною ты взоры обратил
С глубоким вздохом сожаленья
На юность светлую, исполненную сил,
Которую давно для язвы просвещенья,
Для гордой роскоши беспечно ты забыл:
Стараясь заглушить последние страданья,
Ты жадно слушаешь и песни старины
И рыцарских времен волшебные преданья —
Насмешливых льстецов несбыточные сны.
Анализ стихотворения «Умирающий гладиатор» Лермонтова
Произведение «Умирающий гладиатор» Михаила Юрьевича Лермонтова появилось в печати уже после смерти поэта. Впрочем, сперва оно публиковалось без заключительных строф.
Стихотворение создано в начале 1836 года. Его автор прибыл в Тарханы, живет в родовой усадьбе, переписывается с друзьями, хлопочет о разделе с родственниками почившего отца его наследства, много пишет, весной собирается вернуться в полк. Абсолютно античное по духу (во всяком случае, как это представляли себе еще русские поэты-классицисты), ближе к финалу оно становится злободневным, звучит авторский голос. Из зарисовки Древнего Рима, довольно типичной и много раз обыгранной в литературе, поэт создает свою трактовку истории европейской цивилизации. Вполне романтический вздох сожаления раздается в заключительных строках: еще с юности поэт был привержен рыцарскому духу старины, искал свои корни в шотландских землях (впрочем, вскоре нашел их в русской почве). Эпиграф из Д. Байрона – еще один штрих к увлеченности М. Лермонтова романтической поэзией, впрочем, в ту пору это был всеобщий любимец, модный автор. По жанру – эпизод времен античности, соединенный с философским размышлением. Размер – шестистопный ямб с буйством рифмовок: охватная, смежная, перекрестная. Лексика возвышенная. Поэт и сострадает побежденному бойцу, но вместе с тем смотрит на него и глазами толпы, безжалостно сравнивает его с «освистанным актером». Умирающий вспоминает родину, где был свободен, где родился его честолюбивый замысел пробиться в жизни воинским искусством. Обилие инверсий, лексических повторов, усиливающих экспрессию стиха. Сравнение: как зверь лесной. Парадоксальное взыванье о прощении и к «развратному Риму», и к «краю родному». Поэт выносит приговор дряхлеющему миру, Европе. Он был побежден богатством, спесью и «язвой просвещенья». Приземленность, прагматизм захватили умы. В финале автор рисует не только европейцев, но и самого себя, очарованными «песнями старины» геройской. Но все эти понятия остались лишь фигурой речи, и не живут в сердцах столпов цивилизации. Политика стала ремеслом – и циничным. Народ, кажется, также забыл об идеалах. Есть мнение, что под идеалами поэт подразумевает свободу, возможность революции, переустройства жизни на справедливых началах. Однако суждение поэта можно и не связывать с современной ему политической повесткой. Стихотворение актуально и по сей день. Россыпь эпитетов: светлую, гордой, волшебные, бесчувственной. Несколько восклицаний и многоточий, подчеркивающих горечь интонации. Одушевление «Европы» как живого существа. Апострофа: о, край родной. Перечислительные градации.
«Умирающий гладиатор» М. Лермонтова в начальных строфах – вольный пересказ одной из частей «Паломничества Чайльд-Гарольда» Д. Байрона.